Newtag.Ru - городской блог Улан-Удэ

Если честно, мне плевать
_________________на питерского
_____________________губернатора,
В Греции общественные беспорядки…
Я хочу для каждого бурята чтоб
По своей любимой им бурятке!

Я хочу улан-удэнским вечером
Вновь пройтись по нашему Арбату,
Ну а если делать будет нечего,
Выпить пива вместе с старшим братом.

-Бато, Бато, очнись!

Кто-то настойчиво тряс его. Бато медленно раскрыл глаза. Перед собою он увидел взволнованные лица Чингиса и Ринчина, а за ними — звёздное небо.

-О, кажись, очнулся!

-Пацаны… Что случилось? Я умер? — Бато с трудом шевелил губами.

-Чего-о-о? Ринча, да он совсем рехнулся! — весело заорал Чингис. Затем он отвесил Бато звонкую пощёчину. Бато поморщился от боли.

-Во-о-от, видишь — мёртвые-то не чувствуют боли! — улыбаясь проговорил Ринчин.

Домой Бато решил не заходить. Вместо этого он положил фигурку в карман пальто и вышел на улицу.

По всей видимости, в ведьминой квартире он пробыл довольно долго — на улице уже смеркалось. Бато прошёлся по своему двору и сел на лавочке. То ли сказывалось действие ведьминого отвара, то ли это было шоковое состояние, но Бато совсем не ощущал холода, хотя погода была довольно морозная.

Так он и сидел — без шапки и без перчаток, как будто на дворе стояла ранняя осень. Улан -Удэнская зима вообще казалась ему чересчур холодной, и Бато втайне завидовал жителям более тёплых стран, которые зимой ходят вот так же как он сейчас и нисколько при этом не мёрзнут.

Однако сейчас Бато было совсем не до рассуждений о погоде. Он сидел на лавке, уставившись в пространство перед собой. В голове у него было необычайно ясно, да и вообще — состояние было такое, как если бы он минут десять назад выпил банку энергетика (привет ведьминому отвару!).

Ничего не понимающий Бато погладил всё ещё болевшую голову и спросил: «Как? Что? Где?!»

Соседка прищурила глаза, оценивающе разглядывая Бато, затем повернулась и вышла из комнаты: «Иди сюда — на кухню».

Бато отодвинул собачку, которая всё ещё пыталась облизывать его, встал с дивана и пошёл вслед за соседкой. Кухонная комната являла собой довольно странное зрелище: повсюду на многочисленных полках стояли банки, о содержимом которых можно было только догадываться (в одной из них, например, плавало что-то весьма напоминавшее человеческий глаз!), по углам на верёвочках висели различные травы и цветочки. Довершало интерьер комнаты находившееся на холодильнике здоровенное чучело совы.

-Да-а-а, милок, — заговорила соседка, попутно выискивая что-то на полках, — экая у тебя история-то приключилась. Да ты садись пока.

Не помня себя, Бато побежал вслед за «Истаной». Однако, как бы быстро он ни бежал, маршрутка, конечно же, вскоре скрылась из вида. Бато бежал, сколько мог, но потом всё-таки остановился. На глазах у него выступили слёзы бессилия. Нет! Должен же быть какой-то выход! Бато снова вытащил телефон и набрал номер Чингиса. Длинные гудки… Ну давай же, Чина, бери же наконец трубку! Наконец, после пятого гудка послышался невнятный голос Чингиса: «Блин, Батоха… время-то уже не детское...»

-Да замолчи ты! Слушай — срочно нужна машина, выручай! — перебил друга Бато.

-Не-е-е… ты же сам знаешь: я только завтра после обеда её из СТО забираю… А что случилось-то?

-Да Аяна… она села в ТУ маршрутку! — отчаянно закричал Бато.

-Маршрутку? В какую маршрутку, ты чего?.. — короткие гудки.

Это мое испытание на профессионализм. Я должна быть более выдержанной. Хамство – признак непрофессионализма в том числе, не так ле. Считать до десяти и только потом отвечать. Быть более дружелюбной. Но как быть дружелюбной с таким человеком, я не знаю. Каждый день я не выдерживаю экзамен на профессионализм. Или нужно разделять личное и служебное? Хотя в принципе я понимаю, что он мне добра желает, и знаю, что он испытывает ко мне и человеческую и мужскую симпатию (может это кстати и бесит). Каждое замечание я воспринимаю в штыки, хотя если бы кто-нибудь другой мне это сказал из коллег, я бы нормально восприняла. Так что сама виновата. Потому что у меня память хорошая. Вот такие перлы, например, были, которые я проглотила, потому что не нашлась, что ответить, но запомнила, и эта обида прорывается в общении, я постоянно ему перечу и хамлю по работе:

— Раньше ты была жи… толстая. Сейчас ты гораздо лучше выглядишь.

— Сколько тебе лет? Ты такая старая? Даже не скажешь.

И все это в качестве комплиментов! Сомнительные комплименты, не так ли)

Или:

— ну М. то можно сказать, она не такая болтливая, как ты.

— Спасибо (и убийственный взгляд)

— Ты почему такая ершистая, не надо так реагировать, нужно быть проще и по работе тебе это поможет, нужно налаживать деловые связи, а без дружелюбного отношения к окружающим этого у тебя не получится.

— Спасибо за совет (я  что, его просила, совет этот?)

В том то и дело, я знаю за собой такой грешок – сразу обороняться, хотя и не напали еще, но я в себе его искореняю, но с ним я не могу – все, решительно все, что он говорит, я воспринимаю в штыки. Бесит. Считаю до десяти.

По дороге домой Бато думал о рассказе Ринчина. Там, в баре, когда это рассказывал Ринча, у Бато даже мурашки по спине пробежали. Но сейчас, когда Бато был один и мог здраво и логически обо всём подумать, история про маршрутку-призрак едва ли казалась реалистичной. Теперь она напоминала ему что-то из разряда страшилок из пионерских лагерей: ну там про Пиковую Даму или Всадника Без Головы. Строго говоря, Бато никогда не причислял себя к излишне суеверным людям и вообще был не из робкого десятка. Но всё-таки какой-то червячок сомнения копошился в сознании Бато: это было за пределами рассудка. Так бывает, когда впервые садишься на американские горки — вот вроде понимаешь, что все они по многу-многу раз проверяются по технике безопасности, что вероятность несчастного случая равна нулю… Но всё-таки тебя терзают сомнения — а вдруг именно В ЭТОТ РАЗ что-то пойдёт не так, вдруг где-то в этом сто раз проверенном механизме закралась неполадка, что Аннушка уже разлила масло, и что именно тебе «посчастливится» выяснить это…

Время было уже позднее, и на улице было очень темно. Бато дошёл наконец до своего дома и подошёл к подъезду. Лампочек в этом подъезде отродясь не было, и в тёмное время суток жильцам приходилось пробираться в абсолютном мраке. Бато привык доходить до своей двери так сказать по памяти, но в этот раз дверь подъезда скрипнула как-то совсем уж натужно и тоскливо, так что он поёжился и поспешил вытащить сотовый телефон, чтобы не оставаться совсем уж в темноте. «Да уж, нервы — ни к чёрту» — с тоской подумал Бато и вошёл вовнутрь.

-Ну, давай! Будем! — две стеклянные кружки, наполненные почти до краёв местным, «живым» пивом, со звоном ударились, тем самым знаменуя начало встречи.

Бато сделал первый, несколько более длинный, чем будут следующие, глоток и осмотрелся по сторонам. В баре за исключением пары уже весьма захмелевших тёток в противоположном углу ещё никого не было. Чингис тем временем уже успел вскрыть пакетик «Кириешек» и высыпать его содержимое на картонное блюдечко. Тихо играла какая-то незатейливая попса, барменша за стойкой со скучающим видом читала что-то на своём сотовом телефоне. Словом, был обычный ранний вечер не выходного дня.

-Что нового? — задал Бато дежурный вопрос.

Примечание. Данный рассказик (если его, конечно, можно так назвать) был написан в качестве пародии на то, как мог бы выглядеть какой-нибудь голливудский слэшер или японский ужастик, если бы действие происходили не в тех странах, а у нас, в Улан-Удэ. Ну а поскольку пародия, то не стоит воспринимать чересчур всерьёз! ;)

Вагон трамвая был практически пуст. Скучающая женщина-кондуктор, позёвывая, смотрела на проплывающие мимо дома. Вечерний час пик давно прошёл, и очень скоро она уже будет идти домой – трамвай возвращался в депо с последнего рейса. Несколько последних пассажиров все сидели на сиденьях и тоже, по всей видимости, предвкушали, каждый своё, возвращение домой.

Мир – огромный, а мы с тобой маленькие,
Двое влюблённых на этой планете — И наше счастье на этом на шарике
Вряд ли когда-то хоть кто заметит…

Лица, мерцающие на мониторе,
Чьи-то сверхновые имена.
Нам — не останется места в истории,
Наши дела не увидит страна.

Где-то встречаются осени с зимами,
Где-то идёт смена ночи и дня –
Всё это так… только знаешь, любимая:
Ты — целое Солнце
в масштабе
меня.