Конец рабочего дня пятницы всегда одинаков, он всегда наступает позже и дольше, тянется густой соплей. Серые лица просят ксерокопию, и я даю её им. Они думают, что она спасет их души, но ксерокопия так не поступает. Она выжимает из тебя все соки, и когда сделано 40 копий одной стороны листа, и ты кладешь их обратно другой стороной, принтер начинает жевать — это её всепоглащающая ненависть терзает валики и барабан. Хочется закурить. Серое лицо уходит со своей дозой ксеры.
Наконец я закрываюсь, выпинывая последних из клиентов. Начинается пятница.
«Здравствуй, Гарма», говорю я у стойки.
Он кивает мне
Я продолжаю монолог: «Двойной бурбон»
Он наливает мне. Вокруг сидят постоянные клиенты: Дылда-Джонни (согнувшийся над своей кружкой), Горбун (согнувшийся под свой жизнью), Тарбаган (как всегда в меховой шапке, скорее всего собаки), Однопочный Джо (без души и правой почки)
«Все травишь этих червей своим пойлом?»
Передо мной стоит и потеет кружка «Даринского»
Я опрокидаваю её — передо мной мой пятничный потолок — черный от копоти, плесени, дыма и душ прилипших к нему как мухи.
Я возвращаю ему надколотую кружку и его регулярный полтинник.
Он кивает. Где-то внутри он хороший человек, где-то в почке, даю руку на отсечение, что Однопочный Джо умер бы, найди он такую почку под елкой; меня повеселила возможная смерть Джо.На улице я подумал: «Может вернуться в офис и позволить себе ксерокопию...»Я бросил монетку. Ребро. Монетка всегда так отвечает на этот вопрос. Скотина.Я зашел за угол и исчез до понедельника. Началась пятница.