Галсан Баабай

Мы должны помнить о страшном терроре, не забывать о нем никогда, делать все возможное, чтобы не было возврата к тем «черным» дням нашей истории. Порой удивляешься, как быстро кижингинцы забывают о репрессиях, массово голосуя за представителей той партии, которая в свое время откровенно глумилась над российским народом, сгубив в лагерях и застенках миллионы сограждан, на корню уничтожив золотой генофонд…

Сегодняшний рассказ пойдет о великом человеке из благодатной кижингинской долины, чье имя невозможно произносить без уважения к нему, к его поистине трудному жизненному пути, стойкому характеру, удивительному оптимизму и беззаветной вере в Учение Будды, которую он сохранил на протяжении всего своего пребывания на этой грешной земле. Это рассказ о Гэбшэ Ламе Жамбе Шадраеве, в народе более известном как Галсан Баабай, который у него посчастливилось взять в свое время известному поэту и журналисту Дансарану Доржогутабай. В этой заметке будет дана лишь та часть жизни великого кижингинского Ламы, вернее отрывки из той статьи, которые он провел в местах не столь отдаленных в те тяжелые для нашего народа годы…

Жамба лама родился в 1907 году Огненной Овцы в местности Бадын Олоншэбэр, третьим ребенком среди 5-х детей в семье уважаемого скотовода Хуасай Шэмэдэй Шадраа и Сангадиин Дэжэд. В день Его рождения все буддийские монастыри мира праздновали «Доншод хурал» в честь дня рождения, пробуждения и ухода в Паранирвану Будды Шакьямуни, а днем покидания этого тела Галсан Баабай выбрал именно 15-е число первого месяца Сагаалгана. Повторить такое сможет далеко не каждый…

— В 7 лет я пришел в кижингинский дацан и устроился учеником в доме Лхабхани ламхай (Сэрэнэй Балдан Еши), где изучил грамоту и другие предметы. В 11 лет поступил на первый курс факультета философии, где собрались 23 студента. В 1932 году скончался мой Учитель Лхабхани ламхай, и я некоторое время в начале распада порядка жил в доме Халзанай ламбгай. Когда я уже подумывал о возвращении под отцовский кров для помощи в работе, приехал братишка Дандар с сообщением, что наших родителей «раскулачили». А когда я в 1934-м там работал чернорабочим, двое ребятишек сожгли стог сена или соломы. Эту вину, взвалив на меня, отправили в заключение на 10 лет. Пересылками через Могзон, работал в Чите. За хорошую работоспособность и поведение был назначен «старшим» в группе. Для смягчения разных понятий и характеров в группе, я дал понять, что мы все в таком же положении, и если задумаете что-либо совершить, то не причиняйте вреда!

Однажды зимой, когда мы вчетвером на двух лошадях возили сено с предгорье Яблоневого хребта вблизи озера Монгоо. Рядом появились рыбаки в солдатских одеяниях, которые щедро угощали нас рыбой. Не знаю, по какой причине, возможно по доносу меня перевели на шахту Хадалаа, что лежит между Читой и Черновской. Где непомерно трудно было вручную загружать уголь в вагонетки на поверхность. Однажды, мы чередой ползли наверх, и я услышал звук падения камней, когда рассеялась пыль, впереди вагонетки увидел груду обвалившего угля. Тогда я, нарушив порядок, начал разгребать эту кучу, собралось много народу и мы вытащили труп нашего товарища. Таких случаев бывало немало. Ведь мы строили шахты и делали подпорки из подручных средств, работал и забойщиком.

В общем, я там работал с 1935 по 1938 год. В эти годы было распространено «стахановское» движение, и я как хороший рабочий получал «стахановский паек». А уже в конце 1938 года затруднения с продовольствием не было, в помойных ямах можно было видеть куски хлеба.

Еще при одной перестановке кадров «наверху» меня переслали в золотой прииск в Колыму. И мы там из рук не выпускали кайлу, лом, молот и другие орудия труда. Конечно, непросто долбить и выгребать глубокую яму в мерзлоте, затем взрывать шурфы, а когда достигали песчаных слоев, жгли костры для размораживания. Из-за плохого питания, мерзлоты, изнурения и других трудностей я уже не мог держать в руках инструменты. И решил встретиться с начальником, Сергеем Дарахаевичем Гондыревым, который жил в райцентре, в 30 км от шурфов. На третьи сутки, студеной ночью достигнув райцентра, в поисках ночлега решил переночевать в бане, но старик-еврей выгнал прочь. Когда дошел до электростанции в стороже узнал знакомого Ивана, который спрятал меня под кроватью, где я провел бессонную ночь в страхе, что выдам хорошего человека.

Утром в конторе встретив Гондырева, попросил: «…мочи нет, дай работы полегче». На что он раскричался матом: «Возвращайся, лентяй! Или отправлю в «штрафники»! В «хандей» тебя! Мне было уже все равно, поэтому ответил: «как хочешь, можешь даже расстрелять», и он меня отправил в камеру. Начальник тюрьмы, услышав мою фамилию, сказал: «Премного наслышан, за что же тебя сюда?» Дал мне дров, меховую куртку, и наказал, чтоб я не спал, если хочу выжить.

На завтра привели к Гондыреву, на вопрос: «Обратно вернешься?» Ответил: «Мочи нет, не пойду». После долгого раздумья меня отправили помощником к старику-еврею в баню. В тот же день, когда мы пошли за льдом на речку, я не смог поднять мешок со льдом. Старик опять раскричался. После, когда я все подробно рассказал о своих злоключениях, он осмотрел меня, и оказалось, что я отморозил кончики пальцев на руках и ногах. Старик каждый вечер, засаживая меня в бочку с водой, вылечил. Так мы с ним нашли общий язык.

Через некоторое время в бане Гондырев, увидев мое изможденное тело, очень удивился. После, меня направили рабочим в пекарню, где я топил печь, носил воду, стирал фартуки и другие принадлежности, откуда я приносил паек хлеба, и делился с хохлом-пекарем. По весне меня отправили обратно на золотые прииски, копать шурфы. В напарники дали «ленинградского» доктора наук Алексеева, который не мог даже вытащить меня из шурфа. Паек хлеба зависел от процента выполненного плана, 1 300 гр., 800 гр., 600гр. по распорядку. Так как за зиму я набрался сил, мы перевыполняли норму и всегда получали 1 300 гр. хлеба. Через месяц мой напарник начал набираться сил.

Однажды вечером возвратившись с работы, встретил радостных друзей, сообщивших, что пришла бумага о моем освобождении, и я должен плясать и прыгать. Нас было двое, хотя ночь 28-го апреля 1944 года была долгой, я так и не смог уснуть. Лежал и слышал, как другой мой товарищ также ворочается. Невозможно представить какие чувства и мысли посетят тебя, когда услышишь весть об освобождении со дна «ада».

Утром, хотя прораб выдал справку об освобождении, мы, придя в райцентр, встретили начальника, который отправлял нас обратно на работу. Тут я решил, найти работу поближе, но это было нелегко. Услышав, что есть место повара умевшего охотиться и печь хлеб, я решил любым образом зацепиться за это место и, достав «четвертушку» водки, пошел к пекарю-хохлу учиться премудростям пекаря. Обрадовавшись, он научил, как построить печь в полевых условиях, при какой температуре получается вкусный каравай.

28-го мая наша партия в составе 10-ти человек, собрав провиант, обмундирование и маленьких, местных, «якутских» лошадей отправилась в Верхоянск. До «Большой реки» добирались на машинах, дальше сплавлялись на плотах, где роль штурмана досталась опять мне. Здесь климат был еще суровее, зима и не собиралась уступать свои права, заглядывая в наши палатки.

Через некоторое время, во время таяния снега запасы хлеба стали подходить к концу. И мы построили печь из камней, и я по рецепту начал месить тесто. Как же я волновался, но все получилось даже лучше, чем я сам ожидал. Друзья попробовав, были несказанно рады, оказывается, в прошлом году у них был никудышный кашевар. После стали наседать, чтобы я принес дичи. На что я ответил, чтоб готовили боеприпасы, ведь я не умел, даже заряжать патроны.

В течение обговоренных 3-х лет мы исходили множество троп на Колыме, когда я попросил «об освобождении» моего начальника Александра Сергеевича Агекина. Хотя ему было не по душе, но он согласился. Душевный был человек, по его инициативе меня освободили на 3-4 года раньше срока, а его супруга Любовь Андреевна Щукина работала в геологоразведочном отделе. Их направили на Дальний Восток после окончания Киевского геологического института работать по специальности.
Продолжение...
Авторы: Буда Дугарцыренов, Дансаран Доржогутабай
Источник: Газета «Долина Кижинги»