Много пишут, но мало толковой информации в написанном об одной из интересных страниц военной истории нашего региона — о войне русских с монголами в 1688 году.

Если поюзать поисковики, на свет вылезет довольно много кратких и мало о чем говорящих страниц о тех событиях. Но есть и интересные. Например, на сайте Новый геродат имеется публикация (не подписанная фио автора, увы) с наиболее информативной и кажется близким к научному (а не патриотско-краеведческому) изложением и пониманием событий.

Москва-Тобольск (январь-март 1686 г.)

Приказ выступить в Приамурье с войском Головин получил 20 января 1686 г. С ним отправлялись «по наряду из Сибирского приказу стольнику и полковнику Фёдору Скрипицыну, подполковнику Сидору Богатыреву, 5 человекам капитаном, московским стрельцам шти человеком; да салдатцкого строю полковнику Павлу Грабову, а с ним ево полку начальных людей 11 человек, да сибирских розных городов всяких чинов служилым людем 1400 человеком». Сборный пункт посольского войска назначен был в Тобольске. Первоначальные инструкции великому и полномочному послу содержали указания провести посольский съезд в Селенгинске и использовать в качестве союзника на переговорах Тушету-хана. Эти инструкции во многом объясняют то внимание, которое Головин уделил укреплению обороны Селенгинска и обеспечению безопасности в его окрестностях.

24 марта 1686 г. посол достиг Тобольска и остановился там в ожидании подхода полка московских стрельцов под командованием Богатырева. Через 4 дня, 28 марта 1686 г. большая часть стрельцов Богатырева собралась в Тобольске. Общая численность стрельцов, пушкарей и офицеров, вышедших вслед за Головиным из Москвы, составила 506 человек. С ними были отправлены деньги для жалования новоприборным людям, которых предусматривалось набрать в сибирских городах, и значительное количество артиллерийских боеприпасов. Среди отправленной в Сибирь артиллерии, насчитывавшей 20 медных полковых орудий, имелась и «верховая пушка» – мортира. Специалистом-артиллеристом для стрельбы из нее был послан знаменитый русский мастер-гранатчик Андрей Полуектов

Формирование войска и первая зимовка

В Тобольске началось формирование посольского войска. Новоприборных было предписано верстать в даурскую службу с окладом 10 рублей, причем людей следовало отбирать из стрельцов, казаков, драгун и их родственников. К моменту выступления войска на Восток 29 мая 1686 г. к полку Богатырева присоединилось 100 служилых людей из Тюмени и 493 человека из Тобольска (конные и пешие казаки, стрельцы, служилая литва). Таким образом, уже к концу мая Головин практически выполнил данный ему наказ – прибрать в Сибири 600 человек для службы в Даурии. Общая численность посольского войска достигла 1099 человек. В дороге к Головину присоединялись отряды из других острогов. 24 августа в Усть-Кеми Головин встретил казака К. Юдина – гонца из Нерчинска, от воеводы И.Е. Власова, который сообщил ему о состоянии дел в Албазине и Нерчинске. По состоянию на 26 июля 1686 г. в Нерчинске имелось небольшое количество служилых людей, и некоторое количество вооружения и боеприпасов: «А в Нерчинску, господине, во всех даурских острогах служилых и промышленных и всяких чинов людей 394 человека (и те все живут по розным острогам), 7 пушек, 66 пуд 1 четь пороху ручного и пушечного, 77 пуд 36 фунтов с полуфунтом свинцу».

Войска двигались к месту назначения с максимально возможной скоростью, но тяжелый обоз и отсутствие проезжих дорог сильно затрудняли путь. В сентябре 1686 г. в Маковском остроге войско было вынуждено оставить 10 орудий и 8 станков. Благодаря приведенной Головиным расписке сына боярского С. Сурвилова, приказного человека Маковского острога, мы имеем представление о том, какие орудия состояли на вооружении посольского войска: «Полкового снаряду: 10 пищалей медных, 8 станков окованых с ушами железными, 20 колес окованых». В октябре замерзли реки и войско остановилось на зимовку в разных острогах – Рыбенском, Маковском, Енисейском и др., там, где застала их зима. Основная часть войска разместилась в Рыбенском остроге. Туда же пришли солдаты полковника Антона фон Шмаленберга, отправленного в Енисейск еще в 1685 г., но задержанного на полпути указом, предписывающим ему присоединиться к посольскому войску. С 15 ноября 1686 г. отдельные партии солдат с оружием и порохом для Нерчинска и Албазина были отправлены на восток сухим путем на нартах и лыжах. В декабре 1686 г. посольское войско насчитывало 1140 человек, за исключением тех, кто был разослан по разным острогам по поручениям Головина.

Переговоры с монголами 1687

С 23 апреля по 20 мая 1687 г. Головин отправил к гэгэн-хутухте сына боярского В. Перфирьева с дипломатической миссией, направленной на обеспечение беспрепятственного прохождения войска по землям, на которые регулярно совершали набеги монгольские войска Тушету-хана, претендовавшего на сбор ясака с бурятов. В ходе переговоров Перфирьев заявил, что с Головиным идет 300 военачальников во главе 5000 солдат, однако это войско послано лишь для обеспечения безопасности мирного посольства. 8 июля 1687 г. основная часть войска прибыла в Братский острог, где Головин узнал новые сведения о состоянии дел в Албазине и Нерчинске. Воспользовавшись ситуацией, Головин послал в Албазин 29 человек с 200 пудами хлеба, которые должны были усилить гарнизон острога. 29 июля – 2 августа 1687 г. в Иркутске собрались полки Федора Скрипицына, Павла Грабова и Антона фон Шмаленберга, а также свита посла. В эти же дни прошли переговоры между Головиным и посланцами Далай Цэцэн-нойона, во время которых Головин успокоил монголов, заявив, что не имеет намерений наказывать Далай Цэцэн-нойона за набег на Тункинский острог, совершенный им в 1684 г. Монголы выразили удовлетворение переговорами и просили о возобновлении торговли и посольских отношений. Таким образом, был обеспечен беспрепятственный проход войск от Иркутска к забайкальским острогам.

7 августа 1687 г. началась подготовка к выступлению в Забайкалье, а уже 17 сентября 1687 г. полки собрались в Удинске – остроге, расположенном в 8 днях пути вверх по Селенге. Оттуда Головин отправил навстречу цинскому посольству тобольского служилого человека Ивана Качанова с грамотой, извещающей о скором прибытии посольства к месту съезда. С Качановым отправили на родину и даура Говеддея, взятого в плен казаками Бейтона незадолго до начала второй осады Албазина. Подготовка к выступлению из Удинского острога в Нерчинск началась уже 18 сентября – служилые стали делать телеги и устанавливать пушки на станки. Выступление было назначено на 1 октября 1687 г. Однако этот срок был вынужденно перенесен из-за прибытия очередного монгольского посольства.

24 сентября 1687 г. начались переговоры между посланцами гэгэн-хутухты и Тушету-хана, прибывшими в Удинский острог. С 24 по 29 сентября Головин вел переговоры о подданстве бурят, на сбор ясака с которых претендовал Тушету-хан. Единственным результатом переговоров стало согласие монголов на пропуск через владения Тушету-хана небольших русских отрядов (до 50 человек) для связи с цинским посольством. Отсутствие конкретных результатов переговоров привело к тому, что с начала октября монголы стали отгонять казачьих и стрелецких коней – сначала по 2-3 головы, а затем и больше. Головин был вынужден выставить многочисленные караулы (по 30 человек) у табунов. Путь на Нерчинск стал небезопасен. Поэтому были приняты меры к организации зимовки – полк Федора Скрипицына был направлен на Ильинскую заимку. Помимо размещения на зимних квартирах, стрельцы Скрипицына должны были обезопасить ясачных бурят от возможного нападения монголов. Полки Грабова и фон Шмаленберга получили приказ строить избы и зимовать в Удинске. Эти полки также должны были обеспечить безопасность региона от возможных монгольских набегов.

В октябре обстановка в районе Удинска накалилась – отгоны коней и верблюдов происходили постоянно. Как правило, нагнать монгольские отряды не удавалось. Дошло до того, что монголы напали на сына боярского Д. Многогрешного, возвращавшегося в Селенгинск из Удинска и отбили у него купленного в Удинске коня. По Чикою и Селенге были замечены монгольские кочевья, но активных боевых действий не начиналось.

Война с монголами — осень 1687 — весна 1688 годов

22 октября 1687 г. Головин выступил из Удинска в Селенгинск в сопровождении части роты полка Грабова – капитана М. Камаля и 100 конных стрельцов. Он намеревался отправить из Селенгинска послов к гэгэн-хутухте и навстречу цинскому посольству.

25 октября он прибыл в Селенгинск и там 28 октября имел встречу с послом Цэвэн-тайджи Кицуем, вернувшим Головину часть отогнанных коней. Речь шла о сыске остального скота, а также о взаимном розыске и возвращении беглых ясачных – незадолго до этого тунгусы, кочевавшие у Еравненского и Телембинского острогов (70 луков), убили 2 русских служилых людей и откочевали к монголам, уведя с собой значительное количество коней. Кроме того, ходившие под Тункинский острог воины Далай Цэцэн-тайджи увели с собой в Монголию много ясачных бурят. Имели место и переходы монгольских албату в русское подданство. В ходе переговоров и последующих дипломатических акций Головина выяснилось, что началась война между ойратским Галдан Бошокту-ханом и Тушету-ханом. 5 декабря 1687 г. в Селенгинск вновь прибыли монгольские послы – на этот раз от гэгэн-хутухты. Возможно, монгольский посол прибыл для разведки – не решив ни одного вопроса, он отбыл обратно с подарками 6 декабря, а уже 21 декабря от ясачного бурятского старшины Зербо в Удинске стало известно, что на Удинск и Селенгинск идут войска Тушету-хана. Тем не менее, усиления гарнизона в Селенгинске Головин не произвел, и даже послал к гэгэн-хутухте 2 посланцев для того, чтобы узнать о вестях от цинского посольства.

26 декабря для поиска отогнанных коней к монголам уехали 18 человек их числа селенгинских служилых людей.

6 января 1688 г. гэгэн-хутухта сам прислал своего посланца, который передал Головину письма от маньчжуров, и заявил, что не встречал посланцев Головина. На вопрос Головина о том, зачем в окрестностях Селенгинска и Удинска накапливаются монгольские войска, и кто производит грабежи и убийства в районе байкальских острогов, монгольский посланец отвечал, что собранные вокруг русских острогов монгольские войска возглавляются братом Тушету-хана Ширишири Батур-хунтайджи и собраны для возможного отражения русского наступления, а набеги на байкальские остроги совершают люди других монгольских феодалов, над которыми Тушету-хан не властен. О судьбе селенгинского отряда также не удалось ничего узнать.

11 января 1688 г. удалось разыскать и вернуть в Селенгинск пропавших было служилых – на них напали у Соляных озер монголы. Один из служилых был ранен, но в целом, отряд благополучно вернулся в острог. В тот же день монголы напали на 2 стрельцов полка фон Шмаленберга, ездивших за сеном. Один стрелец был убит, второй успел убежать и укрыться в Селенгинске. Начиналась война, но, тем не менее, 12 января в Селенгинск прибыл посол Тушету-хана, приглашавший Головина на переговоры в ставку Ширишири Батур-хунтайджи, расположившегося в 3 днях пути от Селенгинска. Головин отказался от переговоров и послал предупреждения об опасности в Удинск и на Ильинскую заимку. 16 января вновь произошло нападение на людей фон Шмаленберга – 1 стрелец успел добраться до Селенгинска, 1 был убит, и еще 1 пропал без вести.

17 января в Селенгинск прибыл Алексей Гранин, один из казаков, сопровождавших посланцев к Тушету-хану и гэгэн-хутухте. Они были захвачены воинами Ширишири Батур-хунтайджи и провели в плену более 6 недель. Через пленника монголы сообщили, что они идут войной на бурят, а не на русских. Однако большое войско (8000 по сообщению Гранина), перерезавшее путь между Селенгинском и Удинском и не вышедшее на переговоры, вызывало опасения. Головин послал гонцов в Удинск, прося 30 человек из роты Камаля для усиления Селенгинского гарнизона, а также для оповещения стрельцов, разбросанных по разным заимкам, о возможной опасности.

Разведка, ежедневно высылаемая с 19 по 23 января, доносила обо все увеличивающемся количестве монголов в окрестностях Селенгинска. Головин стал готовиться к осаде. Укрепления Селенгинска были выстроены в начале 1666 г. и представляли собой тыновую ограду с башнями, рвом и надолбами: «выбрав угожее место на Селенге-реке в Мугальской земле за помочью божиею, вам, великим государем, новой Селенгинской острог поставили, а по окладу мерою острог поставлен 60 сажен печатных, а по углам 4 башни с розвалы и с вышки крыты. А вышина острогу полтретьи сажени печатных, а круг острогу крепь-ров, чеснок и надолбы».

В связи с обострением обстановки 24 января Головин приказал Демьяну Многогрешному и Мартину Камалю добыть языка. В разведку послали отряд из 100 служилых, но они, подойдя к монгольским лагерям на р. Чикой, побоялись напасть на численно превосходящего противника и вернулись без языка.

25 января 1688 г. произошло первое столкновение с монголами у Селенгинска – около 100 монголов ночью подошли к стенам острога, но были обстреляны караульными и ушли к своим основным силам. С 26 по 3 февраля монголы производили обложение Селенгинска. При этом по данным отписки Головина, монгольские воины уничтожили все строения вокруг острога и пожгли запасы сена. Головин не имел ни малейшего представления о том, какие планы вынашивали монгольские военачальники, и поэтому предпринял еще одну попытку захватить языка – тайно выслав на остров на Селенге 30 служилых, он приказал выставить для приманки 3 коней. Монголы послали за конями 50 человек, но, обнаружив засаду, перебросили туда еще несколько сотен воинов. На выручку попавшему в трудное положение отряду Головин послал 200 служилых во главе с капитаном Камалем и Демьяном Многогрешным. В результате произошедшего боя отряд прорвался в Селенгинск, о потерях в отписке о событии ничего не сообщалось.

В Удинске знали о том, что кольцо осады вокруг Селенгинска сжимается. Однако никаких вестей от Головина не поступало и полковники Грабов, Скрипицын и фон Шмаленберг решили деблокировать осажденный острог, соединив свои полки. В.А. Александров, на основании челобитной стрельцов полка Ф. Скрипицына о выдаче жалования, уточняет, что стрельцы выступили из Ильинской заимки в Удинск для соединения сил и деблокады Селенгинска не позднее 25 января 1688 г. Монголы трижды нападали на полк по пути, нанося потери раненными. Представляется, что это были не собственно бои, а скоротечные налеты с обстрелом из луков, призванные помешать продвижению объединенных стрелецких полков к Селенгинску. 26 января Ф. Скрипицын вышел из Удинска с отрядом, численность которого была оценена впоследствии монголами примерно в 300 солдат, и попытался вернуться в Ильинскую заимку. В 4 верстах от Удинска стрельцы атаковали и захватили лагерь монгольских войск, но уже через 3 версты монголы окружили полк Скрипицына и начали его обстрел из луков. До рукопашной, по всей видимости, не дошло – с полудня до полуночи стрельцы продержались в открытом поле, а затем, соорудив полевое укрепление на возвышенности, отбивались в нем 27-28 января.

29 января полк мог продолжить свое движение в Ильинскую заимку – монголы ушли к Селенгинску. Судя по всему, потери, нанесенные русским в этом бою, Батур-хунтайджи счел достаточными, чтобы не дать стрельцам выступить на помощь Селенгинску до окончания его осады. Воодушевленный успехом операции, Батур-хунтайджи форсировал приготовления к штурму Селенгинска: «а как де первой бой был меж Удинским и з заимкою… на том бою руских людей побили, а сколько человек, про то доподлинно им не сказали, а и мунгальских де людей на том бою пало многое число. И на том де бою он, Батур, был сам со всеми войски. А после де того бою он, Батур, с войски своими, похвалясь, пошел под Селенгинск с чинеными огненными стрелами, хотел город зажечь и иными всякими умыслы разорить, и учинили де на город напуск». Скрипицын срочно послал гонца в Иркутск с просьбой подкреплений.

Потери монголов в этом бою стали известны позднее – из показаний пленных монголов Окина и Сегита выяснилось, что в бою участвовало около 2000 человек, причем они потеряли убитыми и раненными около 300 воинов. Наиболее подробные сведения о потерях мы имеем по воинам отряда Чин-хунтайджи, участвовавших в бою – 3 убитых и 10 тяжелораненых из 100 человек. Погиб и один из монгольских князей – Мэргэн Дайчин-тайджи.

6 февраля вновь произошел бой на подступах к Селенгинскому острогу – самовольно выйдя из острога за сеном (некоторое количество стогов, по мнению осажденных, еще могло сохраниться в отдаленных местах), 6 служилых подверглись нападению отряда монголов в 200 человек. Навстречу отступающим был выслан отряд Камаля и Многогрешного из 200 человек. В ходе боя служилым удалось выручить товарищей, которых наказали батогами за нарушение дисциплины. После этого случая было строго приказано не выходить за стены без разрешения.

С 6 по 14 февраля монголы усилили обложение, но, по всей видимости, блокада была не особенно плотной и оставались некоторые надежды на мирное разрешение конфликта – 14 февраля в город прибыли гонцы от Ивана Качанова, а 16 февраля в Селенгинск прибыл сам Качанов с послом от гэгэн-хутухты Балдан Уйдзэном. Согласно привезенным Качановым сведениям, Цэцэн-хан послал на Нерчинск 20 тысяч воинов, что встревожило Головина. К послу гэгэн-хутухты приставили караул из 4 человек под началом капитана Камаля, бывшего одним из наиболее доверенных лиц Головина в период Селенгинского сидения. Переговоры продолжались до 19 февраля, но к конкретным результатам не привели.

20 февраля в Селенгинск пришел монгол Окин, который сообщал о том, что на помощь монголам пришли табунуты, что на бурят направлен отряд в 1000 человек и в верховьях Чикоя монголы готовятся лить пушки по образцу 2 орудий, полученных ими вместе со значительным количеством ружей из Китая. По сведениям, полученным от Окина, мастером по отливке пушек считался сам Ширишири Батур-хунтайджи, брат прославленного скульптора Дзанабадзара (гэгэн-хутухты). Цинские пушки были «деревянными», стрелявшими чугунными ядрами – судя по всему, это были пушки, отливавшиеся Ф. Вербье в первый период войны трех князей-данников. Тонкий чугунный ствол такого орудия обкладывали деревянными плахами и стягивали железными обручами. Такие пушки были достаточно легки в транспортировке, но хорошими баллистическими качествами не обладали. Относительно того, были ли бои монголов с полками, расквартированными у Удинска и на заимках, Окин ничего не смог сказать. Тогда его подвергли пытке и оставили голодать до 22 февраля.

Поскольку рассказы Окина не внесли ясности в обстановку, 21 февраля из Селенгинска на разведку вышел сам Демьян Многогрешный с 15 служилыми. Отъехав от острога, отряд Многогрешного подвергся нападению 500 монгольских воинов. На выручку Многогрешному выступили подполковник Сидор Богатырев, капитан Мартин Камаль, дворяне и подьячие свиты посла и около 100 служилых людей. В ходе боя им удалось выручить отряд Многогрешного и вернуться в острог.
22 февраля начал давать показания Окин. По его словам, в январе около 2000 воинов Хатан-батура ходили к Удинску, чтобы увести с собой ясачных бурят, но были встречены отрядом служилых людей из 300 человек. В ходе боя монголы потеряли убитыми и раненными до 300 человек и отошли в расположение главных сил. После совещания Хатан-батура с Ширишири Батур-хунтайджи было решено собрать все силы у Соляных и Гусиного озер, оставив у Селенгинска лишь 3 караула по 300 воинов. Все воинские отряды монголов были отведены из-под Удинска и прочих мест. Монгольские военачальники хотели вызвать Головина на переговоры за пределы острога и захватить его в плен. В случае если эта хитрость не удастся, было принято решение штурмовать Селенгинский острог всеми наличными силами. Огнестрельного оружия у монголов было немного – 2-3 орудия и некоторое количество ружей. Для штурма было приказано готовить передвижные щиты. Выслушав показания Окина, Головин приказал усилить меры безопасности. О неделе, прошедшей с момента дачи Окином показаний, до самого начала штурма в статейном списке Головина нет никаких сведений.

29 февраля около полуночи монголы пошли на штурм Селенгинского острога с трех сторон. Город был обстрелян зажигательными стрелами («стрелы зажигательные с медными трупками»), потом последовал штурм, продолжавшийся до рассвета. Впоследствии выяснилось, что в штурме принимало участие от 3000 до 5000 воинов 6 разных тайджи, причем убитыми они потеряли всего около 50 человек. Днем монголы стали отступать вверх по Селенге по направлению к урочищу Оронгой. Головин определил их силы в 3000 воинов и выслал отряд служилых, который навязал отступавшим бой на покрытой льдом Селенге. О потерях сторон в арьергардном бою Головин ничего не сообщает. Провал штурма Селенгинских укреплений можно связать с тем, что монголы вели штурм самостоятельно: «А в войску де у него, Батура, китайских людей и вымышлеников никово не было».

С 1 по 23 марта 1687 г. Селенгинск был в осаде. Служилые люди окружили слободы надолбами и несли караульную службу посменно. В результате удалось уберечь город от пожара: «А как де к Селенгинску с теми своими ратьми Батур-контайша, подбежав, к стене приступал, и в городы и в слободы огненные стрелы метал, и хотел теми стрелами город и слободы зажечь, и помощи де великаго бога и вашим великих государей щастием осадные люди, ополчася против тех ратей, от Селенгинска их под стены и от слобод отбили, и городы и слобод зажечь не дали. И после того приступу сидел он (Головин) в осаде марта по 23 число».

Утром 20 марта в остроге была заслышана отдаленная канонада. Для разведки выслали Демьяна Многогрешного с 20 служилыми. Дойдя до Табунуцкой пади, Многогрешный принял решение возвращаться – людей он не обнаружил, а опасность попасть в монгольскую засаду многократно возрастала по мере удаления от острога. Ночью разведку выслали вновь. В 15 верстах от Селенгинска, на урочище Кривой Плес, разведчики встретили сводный отряд из полков Скрипицына, Грабова и фон Шмаленберга, стоящий в вагенбурге. Всего на выручку Селенгинску выступило 1500 человек, в т.ч. ясачные тунгусы.

22 марта сводный отряд пришел в Селенгинск. Оказалось, что за 20 верст от Селенгинска, на Соляной пади полки встретили главные силы монголов с огнестрельным оружием и пушками. В ходе боя монголы не выдержали огневой мощи русского войска и отступили. Потери стрельцов, по данным Головина, составили 6 человек убитыми и 3 раненными. Московские стрельцы смогли даже захватить языка – воина из улуса Чин-хунтайджи по имени Сегит.

Помощь выступила из Удинска на Селенгинск 15 марта 1688 г.: «окольничей де и воевода Федор Алексеевич Головин в Селенгинску от мугальских людей в осаде генваря з 20-го числа и ведомости де в Удинск из Селенгинска никакой нет. И собрали де в Удинску оне, полковники Федор Скрипицын, Павел Грабов, Антон фан Шмалымберх, ратных людей 1590 человек и с теми людьми пошли из Удинска в Селенгинск на выручку окольничьего и воеводы Федора Алексеевича Головина марта ж в 15 день».

Монголы не горели желанием вступить в бой, мотивируя это тем, что они пришли не воевать с русскими, а лишь вернуть в свое подданство бурят, и Ширишири Батур-хунтайджи был вынужден силой заставлять феодалов вывести в поле свои дружины. По показаниям Сегита, монголы не оказали сильного сопротивления и начали отступление, потеряв около 50 человек.

Однако сведения Головина о деблокаде Селенгинска и потерях стрельцов могут быть подвергнуты сомнению – существует другой документ, рассказывающий о тех же событиях – сказка тобольского сына боярского М. Юдина и стрельца полка Грабова М. Сумарокова: «и после тою в генваре месяце пришли под Селенгинской и под Удинской мугальские многие люди с войною, и Селенгинской и Удинской и московских стрельцов осадили, и боями приступали накрепко, и из мелково ружья и из луков стреляли и в Селенгинской огненные стрелы пускали. А в осаде был окольничей Федор Алексеевич в Селенгинском 11 недель. И как де от Удинского и от Ильинской деревни мугальские люди отступили и полковники де с московскими и з сибирскими стрельцы пошли к Селенгинскому на выручку к окольничему к Федору Алексеевичю, и на дороге мугалы на них приходили и бои многие были. И пришед под Селенгинской, полковники с служилыми людьми мугальских людей отбили, а на тех боях и на выласках побито мугал многое число, а руских людей побито Федорова полку Скрипицына человек з 20. И сам он Федор ранен».

По другим данным, полученным от перешедших в русское подданство табунутов, потери русских в последнем сражении у Селенгинска составили 7 человек убитыми, а монголов – 4 человека: «А на том де бою убито руских людей 7 человек, а мунгальских людей убито 4 человека добрых. А про иных де нарочитых мужиков они …. за стыдом таились и сказывать».
Между Удинском и Селенгинском

С 25 по 27 марта Головин вел разведку окрестностей Селенгинска, но смог обнаружить только следы покинутых монголами лагерей. Оставив в Селенгинске в качестве гарнизона 170 селенгинских служилых людей и дав им в подкрепление 70 стрельцов поручика И. Селунца из полка Грабова с 3 полковыми пушками и 200 ручными гранатами, Головин выступил с войском в Удинск.

1 апреля 1688 г. Головин вернулся в Удинск. Ответного похода на монголов решено было не предпринимать из-за того, что кони были в плохом состоянии и даже часть полковых возов пришлось тащить служилым людям.

До самого 1 июня он оставался в Удинске, вел разведку и ожидал новой информации о продвижении маньчжурского посольства. Допрос пленных монголов, произведенный Власовым в Нерчинске, дал неожиданную и практически не подлежащую проверке информацию – пленные оказались простолюдинами: «А под Нерчинские остроги отрежены мунгальские ж тайши Ахай Дайчин да Тархан-контайджи со многими своими людьми, а с ними де и китайские люди с пушками. А с китайскими де людьми будет ис Китай вышеписанной Карай-жергучей. И срок де был поставлен быть ему в Мугалы с людьми в марте месяце в первых числех. И которого де числа китайские люди с пушками в Мугалы придут, того ж часу подъем будет из Мугал под Нерчинские остроги. А говорят де китайские и мугальские люди, чтоб остроги взять и людей побить». 12 апреля о пленных было сообщено Голвину, а 16 апреля полученную информацию подтвердил шуленга Баяр улуса Ахай Дайчина, кочевавший у Аргунского острога и с 1682 г. добровольно платившего неокладный ясак лошадьми и рогатым скотом в остроге. Приехав с жалобой на угон табуна коней, он, в последовавшем в Нерчинской приказной избе расспросе показал, что маньчжурский посланец, известный в русских документах под именем Карай-жаргучея (монг. Черного Судьи), действительно, побывал у его сеньора и рассказывал о планировавшейся военной акции против Нерчинских острогов. Однако в связи с суровыми погодными условиями Ахай Дайчин не мог выделить людей не только под Нерчинск, но и против ойратов. Обо всем услышанном Власов сообщил Головину.

12 июня в Селенгинск вновь приехал посол от гэгэн-хутухты. Во время переговоров монголы опять запустили дезинформацию о том, что маньчжуры направили 2 армии, численностью по 50 тысяч человек каждая на Нерчинск и Селенгинск. Ожидавший всяких подвохов и провокаций Головин не мог оставить такие сведения без внимания. Неизвестно, доверял ли он информации о численности маньчжурских армий, но меры по укреплению обороны Селенгинска предпринял: «И по тем вестям велел я, холоп ваш, в Селенгинску кругом города и слобод построить всякие крепости, зделать круг башни обрубы, и засыпать землею, и учинить ров и надолобы селенгинскими служилыми людьми и которые оставлены полковые стрельцы для оберегательства, чтобы в приход воинских людей было безопасно».

13 июня было приказано строить в Удинске новый острог, окружить его тройными надолбами и обеспечить тайный доступ к воде: «А в Удинску, государи, построил я, холоп ваш, стрелецкими полками для всякие опасности от приходу воинских людей город деревянной 4 стены, мерою по 20-ти по 3 сажени стена, вышиною 3-х сажен трехаршинных, в ширину в обламах по полчетверта аршина; 5 башен шириною по получетверты сажени трехаршинных, в вышину по 3 сажени, и в том числе один роскат штиугольной, шириною 6 сажен, в вышину 4 сажен. Да в городе погреб бывает зелейной, на нем анбар. А кругом, государи, города и слобод зделаны тройные большие надолобы, мерою 310 сажен, для того что в Удинском острог старой был, мал и ветх гораздо, а всегда, государи, для отпуску в Нерчинские остроги бывает вашим великих государей казнам в Удинску многое число, также и хлебные запасы и судовая пристань и подъемы служилым и торговым людем бывают в Нерчинской и в Селенгинской из Удинского острогу частые и у моря вашим великих государей ясачным брацким людем и заимкам от приходу воинских людей остерегательство великое, и всегда без надежные крепости в Удинском быть никоторыми делы невозможно. А земляного, государи, города построить в Удинску невозможно, для того что место песчистое и дерны имать в ближних местах негде». Одновременно начали строить острог и в Ильинской слободе, на усиление которой было отправлено 4 пушки из арсенала посольского войска: «А круг, государи, Ильинские заимки построил я, холоп ваш, острог мерою кругом 230 сажен». Часть пороха (16 пудов) также была передана гарнизону вновь возводимого Ильинского острога. Вверх по Селенге посылались дозоры для поиска монгольских отрядов.

15 июня в Удинске был произведен дополнительный набор охочих людей – 70 человек были зачислены на службу и переданы для обучения в полк Федора Скрипицина.

16 июня были разосланы предупреждения в остроги «Якуцкого присуду». Одновременно посольские войска стали выставлять караулы по 100 человек, и постоянно держать коней под седлом для внезапных посылок гонцов и разведчиков.

28 июня в Селенгинск вновь прибыл посол от гэгэн-хутухты. Дела у халха-монголов шли неважно – Галдан Бошокту-хан уже разгромил войска Тушету-хана и вошел практически в самый центр аймака Тушету-хана – в район храма Эрдэни-Дзу. Гэгэн-хутухта был вынужден выслать 5000 человек на подмогу своему брату Тушету-хану и переместиться в его ставку на р. Толе. От ставки Тушету-хана до передовых отрядов Галдан Бошокту-хана оставалось расстояние всего в 6 дней пути. В этих условиях гэгэн-хутухта пытался всеми силами наладить нормальные отношения с русскими и обещал воздействовать на Ширишири Батур-хунтайджи, который уже давно отвел свои войска от Селенгинска. Посланец также сообщил, что из империи Цин отправлено посольство и просил указаний у Головина относительно места проведения посольского съезда.

Вплоть до 22 июля 1688 г. Головин делал попытки усилить оборону Селенгинска и Удинска и рассылал разведывательные отряды за языками. Тем временем, после 16 июля, ханство Тушету-хана оказалось почти полностью захвачено войсками ойратов, сам хан отступил к югу, а его брат, гэгэн-хутухта, бежал к Цэцэн-хану.

30 июля в Селенгинск прибыл маньчжурский посланец Солоси, привезший письмо от маньчжурского посольства, в котором сообщалось, что посольство вынуждено повернуть обратно из-за начавшейся войны между монголами и ойратами. Маньчжуры уведомляли Головина, что посольский съезд следует перенести на следующее лето.

6 августа миссия Солоси отбыла обратно.

Начало пути в Нерчинск

11 августа в Нерчинск были направлены гонцы, которые привезли И.Е. Власову предписание направить в Албазин ранее переброшенных в Нерчинск московских стрельцов во главе с подполковником Богатыревым.

12 августа из Албазина поступили сведения от Афанасия Бейтона: в Албазин специально для переговоров приезжал дутун Пэнчунь – просил дать провожатых для прохода судовой рати под Нерчинск и обещал разобраться со случаем убийства под Албазином казака И. Чечулина и отгоном 50 коней уже после заключения перемирия. Бейтон обещал дать провожатых.

В соответствии с полученными инструкциями, Головин дожидался маньчжурских послов в Селенгинске. В тот же день он послал в Нерчинск гонца с предписанием Власову готовиться к обороне, и обещал в скором времени прислать подкрепления.

29 августа он вновь написал в Нерчинск о своем выступлении и о том, что получил известия о намерении хэйлунцзянских военачальников привести части своей армии под Нерчинск. Эти действия Головин расценил как агрессию и приказал Власову начать военные действия в случае, если маньчжуры будут вести себя враждебно.

28 августа, собрав у ясачных бурят коней и верблюдов, посольское войско выступило из Удинска, но смогло пройти всего 3 версты – кони оказались непривычными к упряжи. 29 августа, одновременно с отправкой гонца к Власову, была направлена и отписка в Москву, в которой перечислялись наличные силы посольского войска: 1160 человек московских и сибирских стрельцов в распоряжении самого Головина и 220 стрельцов Богатырева, вернувшиеся из Нерчинска в Удинск за хлебом. В гарнизоне Удинска было оставлено 120 человек с капитаном С. Владимировым: 33 человека из полка Скрипицына, 34 человека из полка Грабова и 15 человек из полка фон Шмаленберга, 30 казаков из Иркутска и 8 – из Верхоленска. В гарнизоне Селенгинска было оставлено 164 пеших казака.
Некомплект войск

В отписке указывалось, что сибирские воеводы нарушили предписание Сибирского приказа – вместо 400 человек они выставили в посольское войско только 202 человек, набранных Головиным в Иркутске и Удинске. Недобор составил 198 человек, из них 76 человек должны были прислать из Илимска, а 45 – из Енисейска. Всего за 1686-1689 г. из сибирских городов в посольское войско Головина было послано 499 человек по литовскому и новокрещенскому списку, 62 конных казака, 47 пеших казаков, 71 стрелец, 200 драгунов, 119 детей служилых из Тобольска, 98 стрельцов и казаков из Тюмени, 56 казаков и казачьих детей из Енисейска, 120 казаков из Илимска, 100 казачьих детей из Томска, 30 казачьих детей из Нарыма, 30 казачьих детей из Верхоленска. Всего 1432 человека, преимущественно пеших. Учитывая, что с Головиным из Москвы выступили в поход 506 человек, общая численность войск достигала 1938 человек при 20 орудиях и 1 мортире. Однако часть войск была разослана по разным острогам, часть задержалась с прибытием. Поэтому реальная численность посольского войска оставалась намного меньшей, чем было заявлено.

Переговоры и карательные походы

1 сентября посольское войско выступило было в поход, но, узнав о том, что в Нерчинске и Албазине тяжело с продовольствием, было решено отложить поход, обеспечить Албазин запасом продовольствия из расчета 600 пудов (с продовольствием должен был отправиться отряд в 100 человек) и обеспечить Забайкалье от возможных враждебных действий монголов. Головин мотивировал это отсутствием острой необходимости быстрой переброски войск на неподготовленную базу в Нерчинске. 7 сентября войска вернулись в Удинск.

С 16 сентября по 18 октября Головин предпринял карательный рейд против табунутов. Войска сопровождали конные буряты и тунгусы – около 300 человек. Двигаясь вдоль рек, 30 сентября войско обнаружило табунутские кочевья на реке Топкой. Ночью 500 служилых вместе с ясачными переправились через реку на плотах, а остальное войско заняло переправу. Наутро начался бой. 200 табунутов погибло, множество попало в плен. Потери русских, по данным Головина, составили 1 убитого стрельца из полка Павла Грабова и 2 раненых свитских. Пленных и захваченный скот погнали к обозу. Однако бежавшие табунуты организовали преследование и пытались отбить пленных, пока не подошли к вагенбургу, установленному Головиным на переправе.

1-3 октября Головин вел в своем лагере на берегу р. Топкой переговоры с теми тайджи, которые желали принять русское подданство. Взяв аманатов, Головин приказал им откочевывать к Селенгинску. С 3 по 6 октября Головин шел от Топкой к Селенгинску. Там ему сообщили о взятии пленного, кочевавшего по Селенге.

От пленного Головин узнал, что тайджи Эрхе-хунтайджи, Чин Эрдэни и Бинтухай спешно бегут за Селенгу. Для их преследования Головин отобрал лучших коней и послал 200 служилых из разных полков. Выступив 9 октября из Селенгинска, Головин 10-12 октября переправлялся через Чикой. Одновременно он выслал Демьяна Многогрешного с 40 всадниками разузнать вести о монголах. По сведениям разведки, монголы бежали так быстро, что бросали тяжелые вещи и усталый скот. Выяснив, что беглецов не догнать, 13 октября отряд вернулся в Селенгинск. Всего в результате военных операций Головина в русское подданство было приведено 1200 монголов, принадлежавших 6 зайсанам.

18 октября Головин выступил в Удинск, где располагались основные склады продовольствия – в Селенгинске стало голодно. В Селенгинске был оставлен гарнизон из 120 селенгинских и енисейских служилых людей во главе с посольским дворянином Ф. Ушаковым, и 60 стрельцов полка Павла Грабова.

19 октября 1688 г. Головин вернулся в Селенгинск.

30 октября 1688 г. Головина посетили другие монгольские тайджи, спасавшиеся от войны. Они приняли русское подданство. Головин обязал их выплачивать в Селенгинск сравнительно небольшой ясак – по 50 быков и 50 баранов с улуса. Сами же монголы обязались в случае нападения на русские владения каких бы то ни было неприятелей выставить вспомогательное войско и содействовать русским войскам в разгроме врага.

Переговоры и церемонии принесения шерти продолжались до 14 декабря 1688 г. В процессе переговоров 3 ноября Демьян Многогрешный во главе отряда из 80 всадников напал на небольшое монгольское кочевье (22 юрты), кочевавшее в районе Соляных озер. В бою погиб один стрелец из полка Грабова, все монгольские мужчины были перебиты, а их семьи и имущество захвачены. Но на решимость монгольских тайджи принять русское подданство это не повлияло – беды от нашествия ойратов казались страшнее, тем более что люди Многогрешного разгромили кочевье, не являвшееся подданным Русского государства.

2 января 1689 г. к Головину приехал один из старейшин недавно приведенных в русское подданство табунутов – Окин-даруга. Именно он сформулировал ту версию, которая потом многократно повторялась в исследованиях. По его словам выходило, что цинские государственные деятели испытывали страх за судьбу своих пограничных земель, видя расправу Головина с табунутами, поэтому послали большое войско, которое должно было выступить по разным направлениям, чтобы в случае безуспешного исхода переговоров совершить нападение на русских: «И при послех будет служилых людей многое число, а с малыми де людьми на съезд послов посылать опосаютца, что русские люди над ними обманом какова дурна не учинили. А хотят де те послы быть на Селенгу и в Нерчинской на 2 дороги. И естли чего, будучи на съезде не учинят, поступать будут войною». Последующие посланцы от монгольских феодалов еще более укрепили Головина в агрессивных замыслах Цинов – ходили упорные слухи, что монголы, недовольные действиями Головина, получив помощь от военного эскорта цинского посольства, повторят прошлогоднее нападение на Селенгинск. Поэтому Головин, пытаясь избежать возможного совместного выступления монголов и маньчжуров, 11 января отослал в Пекин И. Логинова с грамотами.

С января по конец апреля Головин был занят переговорами с монголами, упорядочением отношений с теми тайджи, которые согласились признать русское подданство. Лишь 29 апреля 1689 г. от великого посла поступил приказ: «велено готовитца к походу в Нерчинской немедленно». Однако до самого мая месяца поход откладывался – задерживали нехватка продовольствия, которое пришлось доставлять из Иркутска, и плохое состояние коней. Лишь 28 мая по Байкалу пришел дощаник, доставивший продовольствие для стрельцов Московского полка Скрипицина. Однако из доставленного трехмесячного запаса муки на каждого стрельца пришлось всего по полтора пуда на месяц. Полки же Грабова и фон Шмаленберга остались без продовольствия. Собрав 150 подвод (90 с табунутов и 60 с прочих монгольских тайджи) и 240 коней, Головин выступил в Нерчинск 24 июня. Однако, отойдя всего 5 верст от Удинска, он остановился на р. Березовка и стоял там 2 дня, ожидая общего сбора – часть стрельцов продолжала дожидаться продовольствия в Удинске. В Селенгинске было оставлено 120 стрельцов (сибирских и московских) во главе с капитаном С. Владимировым.

Прибытие в Нерчинск в августе 1689 г.

Лишь обеспечив свое войско продовольствием на 3 месяца, Головин выступил в поход. Лишь 10 июля войско пришло в Еравнинский острог, т.е. прибыло уже непосредственно в Забайкалье.

28 июля передовые части посольского войска пришли на Читинское плотбище и начали вязать плоты для сплава к Нерчинску. Общий сбор всех войск на плотбище состоялся лишь 4 августа – стрельцы полков Грабова и фон Шмаленберга были вынуждены тянуть телеги с запасами на себе через пересеченную местность из-за плохого состояния коней.

Тем временем из Нерчинска прибыл уже упоминавшийся Нерчинский казак М. Тельнихин, который, помимо своей оценки цинских сил, пришедших под Нерчинск, сообщил, что по состоянию на 23 июля 1689 г. «в Нерчинску де всяких чинов служилых и промышленных людей и пашенных крестьян с 600 человек». Головин сразу же начал действовать – послал людей на усиление Нерчинского гарнизона (16 человек с пятидесятником С. Терентьевым), приказал ясачным тунгусам (конным эвенкам князя Катаны Гантимурова), бурятам и онгутам (онкоты «Статейного списка») откочевать в надежные места и собрать конное ополчение, которое должно было соединиться с посольским войском, которое практически не имело боеспособной конницы.
4 августа войско выступило на плотах – по 12 человек на плот. 20 человек были отправлены с конями, чтобы перегнать их через горы к самому острогу. Головин также послал в Нерчинск гонца сообщить, что будет там к 15 августа.

7 августа у урочища Верблюжье Горло плоты остановились у берега. Туда же были пригнаны кони, а вскоре прибыл и сын Нерчинского воеводы Власова Петр с сильным отрядом конницы – 200 нерчинских казаков и 300 эвенков. Онгуты и буряты, несмотря на неоднократные посылки к ним гонцов с приказом выставить ополчение, так и не прибыли.

9 августа войско объединенными силами осуществило переход на реку Нерчу, сплавилось вниз по течению и к вечеру того же дня прибыло в Нерчинск.