Несмотря на то, что за последние три десятилетия существенно расширился круг вопросов связанных с изучением военного дела кочевников Центральной Азии, отдельные периоды  в развития военного искусства получили недостаточное освещение в научной литературе. В первую очередь это касается периода позднего средневековья, хронологические рамки которого определяются некоторыми учеными XV-XVIII вв. В рамках данного периода практически неизученным является вопрос о  вооружении, тактике и стратегии бурят.

В настоящий момент имеется только одно исследование, посвященное военному делу бурятских племен. Это вышедшая в 1993 г. работа В.А. Михайлова «Оружие и доспехи бурят». Однако, автор, судя по приводимым определениям наступательного и оборонительного вооружения слабо знаком с терминами, использующимися в оружиеведении. Кроме того, мы считаем, что к информации фольклорных источников о вооружении необходимо подходить более критично, чем это делает В.А. Михайлов.

Отдельные сведения о военном деле бурят имеются в работах общего характера по истории Бурятии.  А.П. Окладниковым, Ф.А. Кудрявцевым, Е.М. Залкиндом, Ш.Б. Чимитдоржиевым, Б.Б. Батуевым, Б.Р. Зориктуевым и др. были рассмотрены события военной истории XVII в., связанные с присоединением края. Причем А.П. Окладников и Ф.А. Кудрявцев подчеркивали, что буряты были вооружены лучше окружающих народов Сибири, и что они на равных сражались с монголами, отражая набеги последних и в свою очередь, организуя нападения на монгольские улусы.  Бурятские луки и стрелы были описаны в работах М.Н. Хангалова, Г.-Д. Нацова (в работе данного исследователя также были описаны некоторые виды защитного вооружения), С.Г. Жамбаловой, А.А. Бадмаева последний, в своем исследовании, также описал ножи, колчаны и налучи. Отдельные находки луков и наконечников стрел рассматривались в статьях М.А. Зайцева, В.В. Свинина, А.В. Харинского, Е.А. Селихова, Н.В. Именохоева, Е.А. Хамзиной, Ю.С. Худякова, и др.

Что касается источниковой базы для исследования военного дела бурят, то она довольно разнообразна и освещает различные аспекты проблемы. Военные столкновения, вооружение, приемы ведения боевых действий описаны в «отписках», «скасках» и челобитных служилых людей, сведения о вооружении мы также находим в записках русских и иностранных путешественников, некоторые данные имеются в бурятском фольклоре. Отдельные предметы вооружения хранятся в коллекциях музеев.

Несмотря на то, что по данной теме имеется значительное количество разнообразных источников, по сути, изучение данного вопроса только начинается. Большинство работ носит описательный характер, а единственная монография не претендует на полное раскрытие темы, о чем говорит и сам автор.

До прихода русских бурятские племена занимали значительную территорию от правых притоков Енисея на западе до верховьев Амура на востоке, они были одним из крупнейших по численности народов Сибири (общая численность войска достигала согласно сообщениям служилых людей 20 тыс. человек). В отписках русских казаков буряты выглядят как воинственный и хорошо вооруженный народ. Неоднократно встречаются сообщения о походах «братских людей» на соседние племена аринов, качинчев, тунгусов и др., в 1617 г. бурят в числе других кочевых народов видят под Томском, в 1621 г. калмыки совместно с «братами»  собирались «идти войной на Томск и на «кузнецы». В 1623 г. буряты  в количестве 3000 человек, «окроме кыштымов» ходили в поход на аринцов, качинцов, багасар, керексуков и «мелесских людей» (25, с. 27). Нападения и отгоны скота продолжались даже в конце XVII в., так в отписке за 1675 г. Н. Спафарий сообщал об отгоне бурятами от Нерчинского острога около 1000 лошадей. Сам он ехал от Телембинского до Нерчинского острога «с великим бережением, чтоб мунгалы и браты не ударили», а то, что ему удалось без происшествий доехать до места назначения, считал «милостью божьей и государевым счастьем». (9, с. 9).

Комплекс вооружения бурятских племен состоял из разнообразных  предметов наступательного и оборонительного вооружения. Из наступательного вооружения использовали сложносоставные луки, стрелы, копья, сабли. Такие виды оружия как секира, палица и кистень упоминаются только в фольклоре. Судя по всему, копья и сабли использовались довольно редко. Сообщение об отбитых у бурят копьях, в документах XVII в. встречается только один раз (27, с. 47). В историческом сочинении Доржо Дарбаева, написанном в 1839 г., имеется фрагмент, где наряду с другими видами вооружения, упоминается   сабля (7, с. 174).  Сведения об использовании бурятами сабель мы находим в документах XVII в., о саблях говорится в сочинении М. Татаринова и в записках иностранных путешественников посетивших край в XVIII в. (26, с. 27; 16, с. 57,  с. 197). Хотя данный вид клинкового оружия часто упоминается в источниках, у нас нет оснований, говорить о поголовном вооружении бурятских воинов саблями, как это делает Ф.А. Кудрявцев, отмечая, что бедняки были вооружены «главным образом саблей (выделено мной — М.В.) и луком со стрелами» (22, с. 21). Вооружить всех воинов клинковым оружием не могли даже монголы, опиравшиеся в период завоеваний XIII в. на города с развитым ремесленным производством. Плано Карпини сообщал, что длинным клинковым оружием обладали только богатые (20, с. 53), в число которых по предположению М.В. Горелика входили все, начиная с чина десятника (13, с. 21).

Защитное вооружение было представлено шлемами, пластинчатыми панцирями-куяками, кольчугами, бумажниками (вид стеганого доспеха)  и наручами. Рассмотрев доступные нам источники, мы можем предположить, что на территории Байкальского региона в XVII-XVIII вв. бытовало два вида пластинчатых доспехов: пластинчато-наборные  и пластинчато-нашивные. Пластинчато-наборные панцири издавна были известны кочевникам Центральной Азии, и использовались населением Прибайкалья и Забайкалья в предшествующее время, о чем свидетельствуют находки панцирных пластин (1, с. 82; 21, с. 167, рис. 78; 33, с. 19, 40, 66 ). На территории Забайкалья имеются находки пластин и от пластинчато-нащивных панцирей (1, с. 177, табл. XXL, 11; 3, с. 6.). К сожалению, все имеющиеся находки датированы более ранним временем, но, учитывая тесные культурные, экономические и политические связи с центральноазиатским историко-культурным регионом и особенно с Монголией, где оба вида доспехов бытовали вплоть до XVIII в. мы можем говорить, что аналогичные панцири использовались и бурятами.  В Забайкалье, безусловно, попадали панцири из Монголии, о чем есть сообщения в источниках (7, с. 166). Кольчуги, которыми пользовались буряты, надо полагать, были привозными, скорее всего русскими. Ни каких сведений о производстве у бурят подобных доспехов мы не имеем. В отписках, служилые люди  прямо говорят, об обнаруженных в бурятских улусах кольчатых доспехах ранее отбитых у казаков (27, с.102). Широкое распространение кольчуга получила, вероятно, только после встречи с русскими, оценив по достоинству указанный доспех, буряты приняли его на вооружение. О наличие у бурят большого количества кольчуг в XVIII в. говорит М. Татаринов (26, с. 27), о кольчуге как об обычном бурятском вооружении говорится в сочинении Ренье (16, с.197).

Долгое время не выходил из употребления стеганый доспех, он упоминается М. Татариновым (26, с. 27) и Ренье (16, с. 127). В одной из работ Д. Банзарова говорится, что подобный «доспех доселе существует у монголов под именем олбок» (4, с. 92). По сообщению Ренье данный тип защитного вооружения состоял из, «своеобразно заплатанной бумажной холстины, которую они не менее десяти раз обматывают вокруг тела» (16, с.197), но думается, существовал еще один вид мягкого доспеха в виде халата с длинными рукавами и косым запахом, как у монголов в XIII в. (11, с. 177, рис. 6. 13). Мы не можем согласиться с предположением В.А. Михайлова, что бумажник «делался из нескольких слоев толстой кожи», поскольку в источнике говорится о доспехе из ткани (26, с. 27), да и по сообщению самого В.А. Михайлова бумажниками русские называли «стеганый тюфячок» из хлопчатобумажной ткани, а не многослойное изделие из кожи.

Под пластинчатые и особенно под кольчатые доспехи необходимо было одевать толстые поддоспешники, которые гасили энергию ударов, играя роль амортизатора. Разного рода поддоспешники были известны многим народам Евразии. Европейские рыцари под кольчуги, одевали стеганные кафтаны-гамбезоны и акентоны (18, с. 353), русские «носили стеганые ватники» (10, с. 67) а хакасы под панцирь «одевали «чаргах»- нательную рубаху, сшитую из тонкой прочной кожи» (8, с. 188), стеганые поддоспешники были известны и средневековым монголам (33, с. 142). Судя по данным эпоса, буряты также использовали воинскую одежду, ослаблявшую поражающее действие оружия. В эпосе, Абай Гэсэр облачается в дэгэл «из шелка дардам, что, идя на войну, надевают» а поверх его натягивает панцирь, в некоторых случаях вместо «дардам дэгэл» он одевал «hарьмай дэгэл», сшитый из «двойной кожи» (23, с. 47). Под основной доспех могли одевать не только многослойные стеганки. Г.-Д. Нацов сообщает, что «под панцирем носили одеяние, называемое «туулга», сшитое из сукна (сэмбэ), с подкладом из тонкого белого металла (нимгэн саган тумэр)». (24, с. 33). Аналогичным образом поступали и монголы, по наблюдению М.В. Горелика в XIV в. под твердый доспех покроя «корсет-кираса» они поддевали панцири из мягких материалов, в том числе и усиленные металлом  (11, с. 184). Русские источники сообщают о бурятских «шеломах», о шлемах говорится в бурятских летописях и фольклоре, о шлемах также неоднократно говорят иностранные путешественники, выделяя два типа боевых наголовий: «На голове носят они шлем или каску (helm oder sturmhaube) (16, с. 198), однако в настоящий момент нам известен только один шлем, который  можно атрибутировать как бурятский, он хранится в музее истории Бурятии им. М.Н. Хангалова. Наручи известны нам только по упоминаниям в письменных источниках, поэтому перед историками стоит задача по выявлению таковых и введению их в научный оборот.

В сообщениях русских служилых людей говорится о конях монгольской знати облаченных в броню (29, с. 286), также имеются данные о бронировании коней якутами  (25, с. 248). Но известий о бурятском конском доспехе мы пока не встречали, таким образом, встает вопрос – использовали ли буряты боевое прикрытие для коней. На этот вопрос, как и на ряд других, еще предстоит дать ответы.

Оружие и доспехи производились в основном собственными силами из железа, добытого самими бурятами, (9, с. 18), полученного ими путем обмена или в качестве ясака (15, с. 180). Бурятские кузнецы славились далеко за пределами своих кочевий, монгольский хутухта в конце XVII в. добивался выплаты ясака, в котором в перечне прочих предметов выделялись железо и наконечники стрел (15, с. 180). Бурятские доспехи обладали известным запасом прочности, судя по сообщениям служилых людей их не всегда пробивали даже из огнестрельного оружия. (27, с. 107, 59).

В конце XVII — начале XVIII вв. среди центральноазиатских кочевников получает распространение огнестрельное оружие. Буряты вероятнее всего познакомились с ним посредством русских. В отписке датированной тридцатыми годами XVII в. сообщается: «Брацкие князцы со всеми своими улусными людьми учинились тебе, государю, непослушны и ясаку с себя и людей своих, тебе государю, не дали и служилых людей пятидесятника Дунайка Васильева с товарищи 52 человека побили и пищали и зелье, и свинец поимали» (согласно легенде захваченное оружие было положено на костры вместе с трупами казаков и разорвалось или выстрелило когда костер разгорелся, пользоваться им буряты еще не умели иначе они предварительно разрядили ружья и жертв среди них не было бы) (25, с. 71). Относительно широкое распространение новый вид наступательного вооружения получил, надо думать, только в  XVIII в. У замышлявших восстание в 30-х годах XVIII в. бурят и эвенков по сообщению Гмелина «было найдено огнестрельное оружие и порох в количестве, превышающем то, какое полагалось иметь туземцам» (9, с. 24). М. Татаринов отмечал, что «братские из винтовок весьма цельно стреляют» (26, с. 27), об этом же говорит и Белл (16, с. 196). Огнестрельное оружие постепенно вытесняет луки как военное и охотничье оружие в конце XIX в. Глава «саганского рода Хоринского ведомства шуленга» Вандан Юмсунов в своем сочинении, написанном в 70-х годах  XIX в. жаловался, что состязания по стрельбе из лука стали редки, а лук и стрелы исчезают (7, с. 85).

Что касается преимущества, которое якобы давало казакам и другим служилым людям, огнестрельное оружие, то оно было в XVII в. и XVIII в. по меньшей мере, незначительным. Пищали и мушкеты были весьма тяжелы (мушкет весил 8-10 кг.), обладали низкой скорострельностью (за время короткого боя солдат делал 3-4 выстрела, а за время большого боя за целый день выпускал 12 пуль (6, с. 272 ), точность попадания из огнестрельного оружия тогда тоже была невысокой, о чем говорил еще Ф. Энгельс в «Истории винтовки» (Соч. т.15, с. 202). Из луков буряты по сообщению Михаила Татаринова «пешие в мету бьют сажен по двадцати по пятнадцати, а на перестрел то есть более», по его же сообщению буряты попадали в воткнутую в землю стрелу «на всем конском скаку», к тому же они «весьма часто стреляют» (26, с. 27). Ренье во всем вторит Татаринову и добавляет что они «могут» убить птицу на полном лету (16, с. 197). Известно, что из лука англичане поражали бездоспешного противника на расстоянии 200 м., при этом скорострельность составляла от 5 до 12 выстрелов в минуту (19, с. 315). Имеются данные эксперимента, когда из лука с силой натяжения равной 34 кг., с расстояния 75 м. была пробита кольчуга XVI в. из дамасской стали. (19, с. 355). Сила натяжения монгольского лука почти в два раза превосходила экспериментальный образец и равнялась 66,5 кг (12, с. 158).

Непросто говорить о военном искусстве бурят. В русских источниках упоминаются  десятки военных столкновений, но описываются единицы. Так весной 1643 г. отряды Василия Горемыкина и Курбата Иванова (74 человека) сражались с эхиритами и булагатами (600 чел.). Русские служилые  после погрома «государевых изменников», засели с награбленным добром в сооруженной ими же засеке. Когда начался бой, буряты подошли к засеке со щитами (видимо большими осадными), и начали из-за них стрелять, но части русских удалось выйти из засеки и отбить щиты, а позднее основной приступ. После чего их противник обратился в бегство. Известны случаи, когда буряты не штурмовали укрепления, а старались выманить казаков из укрепления. Подобным образом был уничтожен Падунский острожек, казаков выманили обещанием ясака, напоили и всех вырезали, а затем сожгли сам острог (25, с. 75).

Имеется сообщение, что в октябре 1645 г. произошло довольно крупное столкновение, в котором было убито трое «добрых брацких мужиков», в том числе один «Котогорского роду», который «в наезде напущал с людьми на все 3 напуска». В другом, более раннем документе говорится о трех «напусках» «колматцких людей»  — «первый напуск с луки, другой  с копьи, 3-й с сабли» (27, с. 54). Можно предположить, что в первом документе говорится о таком же тактическом приеме. Подобная тактика использовалась монголами  еще в XIII в. (12, с. 156), но в XVII в., как справедливо отметил Л.А. Бобров, она устарела и не приводила к успеху в столкновениях с русскими, которые использовали хотя еще и несовершенное, но довольно мощное огнестрельное оружие.

В заключении мы можем сказать, что в данный момент мы имеем больше вопросов, касающихся военного дела бурят, чем ответов на них. Предстоит работа по выявлению реальных образцов бурятского клинкового и древкового оружия, пластинчатых и кольчатых доспехов,  дополнительных средств защиты, таких как наручи и поножи. Не менее важно выяснить использовали ли буряты конский доспех, каково было соотношение тяжело и легковооруженных воинов. Необходимо более подробно рассмотреть тактические приемы и военную организацию бурят. Решение указанных вопросов не только расширит наши знания о военном деле кочевников Центральной Азии, но и во многом будет способствовать пересмотру истории Прибайкалья и Забайкалья XVII-XVIII вв.

Мясников В.Ю.